Внутренняя процедура в СССР была нарушена, но обмен нотами произошел

После выступления в Совете Федерации депутата от Камчатки Бориса Невзорова 9 октября, Спикер верхней палаты Валентина Матвиенко поручила главам комитетов по международным делам, по обороне и безопасности, а также по аграрно-продовольственной политике и природопользованию изучить соглашение между СССР и США о линии разграничения морских пространств 1990 года и сформировать предложения по минимизации потерь от этого документа. В перспективах пересмотра соглашения разбирался главный редактор Fishnet.ru Сухов В.Ю.

Пресловутая линия Шеварднадзе-Бейкера уже много лет служит напоминанием о неумелой, неграмотной внешней политике СССР последних лет жизни. Время от времени появляются выступления подобные прозвучавшему в Совете Федерации.  При этом призывают к пересмотру соглашения, мотивируя это отсутствием ратификации с нашей стороны. Иногда, как в выступлении Бориса Александровича, это подкрепляется нелепыми мифами об Аляске (якобы не ясно, продали Аляску, или сдали в аренду), странными утверждениями о необходимости запрашивать у американцев разрешение на проход коммерческих судов через экономзону США, утверждением, что Шеварднадзе сделали грузинским президентом те же американцы в благодарность за содеянное, и прочими «откровениями».

Действительно, СССР/Россия понесли значительные потери от неудачной делимитации в Беринговом море. О потерях акваторий, ресурсов морского дна, рыбных ресурсов говорили много и неоднократно. Многие склонны винить в этом Шеварднадзе лично.

Такое мнение сложилось еще в советское время. Так кандидат экономических наук Ю. Катасонов, еще 7 февраля 1991 года в газете «Советская Россия» писал о соглашении: «Нератифицированное, оно уже более полугода реально действует! 1 июня прошлого года, когда было подписано соглашение, государственный секретарь США и министр иностранных дел СССР обменялись нотами и достигли договоренности о соблюдении условий соглашения, начиная с 15 июня 1990 г… В этом факте наглядно отразилось игнорирование министром Шеварднадзе Верховного Совета СССР, его уверенность в том, что все, что бы МИД ни представил и когда бы он это ни сделал, законодателями будет непременно одобрено».

К моменту появления статьи Катасонова, Шеварднадзе уже перестал быть членом Политбюро ЦК КПСС, и на волне «перестройки и гласности» его уже вполне можно было покритиковать. Хотя всем было понятно, что такие решения принимаются не каким-то отдельным министром, а Политбюро, которым в то время руководил М.С. Горбачев.

Любое межправительственное соглашение должно было проходить согласование в профильных министерствах и ведомствах. Позицию нефтяников и газовиков мы не знаем, но Минрыбхоз СССР выступал категорически против предложенного варианта делимитации. Для Минрыбхоза подписание соглашения стало полной неожиданностью. Решение не учитывающее мнение одного из наиболее заинтересованных ведомств могло принять только Политбюро, исходя из соображений политической целесообразности, или по каким-то другим мотивам.

Здесь, наверное, будет не лишним вспомнить более свежие события – подписание в 2010 году договора между Россией и Норвегией о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане. Как и в случае с Беринговым морем российское рыболовное ведомство (Росрыболовство) было против. Некоторые эксперты утверждают, что «потери углеводородов для будущих поколений россиян, находящихся в месторождениях шельфа, отошедшего Норвегии, составляют до 5 млрд. тонн извлекаемых ресурсов в пересчёте на нефть. Ежегодная потеря рыбных ресурсов для российских рыбаков составит порядка 150 тыс. тонн, в основном тресковых пород».

Схожесть этих двух событий в первую очередь в том, что решения принимались непрозрачно, при этом в обоих случаях позиция рыбной отрасли игнорировалась, что, впрочем, уже стало традицией, особенно в последнее время.

Выступление Бориса Невзорова в Совфеде возможно добавит ему известности и популярности, но вряд ли что-либо изменит. Не случайно поручение главам комитетов Совета Федерации сформулировано очень осторожно – «сформировать предложения по минимизации потерь от этого документа».  То есть понятно, что вопрос о пересмотре соглашения не стоит.

Как отмечалось выше, в газете «Советская Россия» еще в 1991 году признавалось, что обмен нотами о завершении юридических процедур произошел. Да, внутренняя процедура в СССР была нарушена, но это внутреннее дело нашей страны.