Рыбий жор
Андрей Крайний, глава Госкомрыболовства: "Настоящие браконьеры хорошо организованны, оснащены и все - чьи-то. Они либо прокурорские, либо милицейские, либо пограничные, либо еще какого-то ведомства".
"9 млрд. людей будет жить к 2050 году на земле. Потребуется на 50% больше еды. А где ее взять? Водные биоресурсы Мирового океана, в отличие от сельского хозяйства, могут самовоспроизводиться. У горбуши цикл воспроизводства два года. Она ушла и через год вернется. Так же косяки сайры, сельди, если бережно к ним относиться, а не грести все подряд. Не как японцы, которые своего краба уничтожили, а сейчас к нам лезут. Осетр 30 млн. лет живет на земле. И ежегодно воспроизводится. Его не надо ни кормить, ни пропалывать, ни удобрять, только оберегать и регулировать".
Так начал Андрей Крайний беседу с нашими корреспондентами накануне завтрашнего заседания правительства, которое определит пути развития рыбохозяйственного комплекса страны.
«Куда ни посмотришь - везде Чечня»
- Андрей Анатольевич, как мне кажется, все проблемы отрасли можно разбить на три группы. Техническое состояние флота, состояние биоресурсов и криминальная составляющая. Насколько справедливо такое деление, и как обстоят дела в каждой из групп?
- Справедливо, но отчасти. Вы забыли про такую важную составляющую, как управление отраслью. Менеджмент, контроль, надзор. А именно с этого все начинается. Какие условия вы создаете для работы людям, такие результаты они и показывают. Но об этом - чуть позже.
Когда смотришь на рыбную отрасль, поневоле вспоминаешь, как у нас президент говорил в начале первого срока: «Куда ни посмотришь - везде Чечня». У нас примерно такая же ситуация. Куда ни посмотришь - везде колоссальные проблемы.
Чтобы понять нынешнее состояние рыболовного флота, надо вспомнить, каким он был во времена СССР. Когда создали мощнейшую для того времени рыбную отрасль. СССР делил с Японией 1-е место в разные года в мире по вылову водных биоресурсов. Ловили порядка 10,5-11 млн. тонн рыбы в год. А рыбопромысловый флот ежегодно пополнялся 360 кораблями. Там были и промысловые корабли, и транспортные корабли, вспомогательный флот, буксиры, аварийно-спасательные. Но что такое 360? По одной штуке в день практически. Мы ловили по всему Мировому океану: в Анголе, в Мозамбике, в Мавритании, в Марокко, Чили, Перу. Конечно, это было обусловлено геополитикой. Понятно, что в СССР везли лишь часть улова, а часть практически бесплатно передавали африканским странам, которые «встали на путь социалистического развития». Понятно, что нас тогда поддерживал военно-морской флот - эсминцы маячили на горизонте и лодки подвсплывали на всякий случай. И рыбаки не только рыбой занимались. Но, государство сознательно дотировало топливо, и у нас были планово-убыточные виды рыб. Скажем, вылов килограмма трески обходился в 3 рубля, а продавалась она в магазине по 1,80. И мы сумели тогда всеми этими мерами догнать потребление рыбы почти до 21 кг на душу населения, при научно-обоснованной норме 23 кг. примерно. Для сравнения, Норвегия потребляет 47 кг, Япония - 67-68.
Затем развалился СССР, началась приватизация. И вместо ряда крупных компаний («Карелорыбром», «Калининградрыбпром», «Дальрыба») появились тысячи мелких. У нас сегодня по реестру рыбохозяйственных организаций 5 700 компаний, которые якобы занимаются рыбой. А рыбалка - штука затратная, дорогая. Даже выйти в море для прибрежного лова - надо иметь несколько малотоннажных судов, каждое из которых сегодня, если новое, стоит 500-700 тыс. долларов.
- Ну, рыбаки все равно не на шлюпках сейчас выходят ловить? Ведь выживают...
- Компании маленькие, хаос законодательный. Да, выживали, но за счет чего? В значительной степени, за счет того, что стали сдавать рыбу в Японию. А на обратном пути, как правило, ставили на палубу по 80-100 автомобилей, и, таким образом, еще зарабатывали, - как-то все было вроде бы неплохо. Для хозяев этих компаний. Мне рассказывали, как голова у них поначалу кружилась. Как в кают-компании по возвращении собирались по 2-3 судовладельца и просто осыпали себя иенами, буквально купались в них.
А пока они «купались», флот прижался к берегу. Все сгрудились у своих берегов. Промысловый пресс на Баренцево море, на Охотское, на Берингово море, по сравнению с 80-ми годами, возрос многократно. А в это время активно пошли в море ЕЭСовский флот (испанцы с португальцами), Китай, Япония еще более активно. Заработала конвенция по морскому праву, когда образовались двухсотмильные экономические зоны у каждого прибрежного государства. И они начали закрывать свои экономические зоны для иностранных рыбаков.
Перу, Чили вообще закрыли свою зону для иностранцев. Америка закрыла лет 7 назад. Американцы разрешают только канадцам ловить в своей экономической зоне. Недавно проводили переговоры с министром Канады по рыболовству, подписали меморандум впервые за 25 лет. Я ему говорю: слушайте, но у вас же есть то, что вы не долавливаете в районе Ньюфаунленда, давайте, мы пару судов туда завезем и половим. У нас горбуша пользуется популярностью, а у канадцев и американцев не пользуется. Они знают, конечно, лососевых, но сама горбуша как рыба им неинтересна. Мы говорим им: разрешите, мы встанем на промысел, будем ловить только горбушу, у вас береговая охрана очень мощная. Он сказал: если я вам дам разрешение на промысел, значит завтра я не буду в этом кресле сидеть. Принципиально, нет, политически нет.
- Почему?
- Да просто все осознали, что население Земли становится больше, растет потребность в белке. А откуда его брать? Мы распахали на Земле все, что могли распахать и что нам остается? Восточная Сибирь и бассейн Амазонки. Распахивать нечего, все интенсивные технологии, которые существуют сегодня, уже работают. По большому счету, всему миру надо искать замену, альтернативу нефти. Это модная тема - биотопливо, биоэтанол. Плюс, у животноводства проблемы начались: коровы - коровье бешенство, птицы - птичий грипп. И, собственно, откуда брать белок? Из океана. Сегодня человечество добывает порядка 100 млн. тонн рыбы и морепродуктов в год. Наша доля по 2007-му году - 3 млн. 250 тыс. тонн. 3%, что очень немного. Но пока это все, на что мы были способны.
- Но кроме закрытых зон остались еще и свободные места для лова?
- дальние районы экономически бессмысленны для нынешнего флота. К примеру, западнее Шпицбергена есть достаточно много северной креветки. Но для того, чтобы это было экономически осмысленно, надо ловить хотя бы 25-30 тонн в сутки. Наши корабли, в силу устаревшего оснащения, могут ловить 3-5 тонн этой креветки в сутки. Получается, чем больше вы находитесь в море, тем больше у вас убытков.
Сегодня у нас достаточно много судов, которые работают на дизельном топливе. Дизельное топливо стоит от 850 до 1000 долларов за тонну. Это означает, что рыбы, за которой смысл есть экономически идти, пальцев хватит у нас на двух руках посчитать. Все остальное - убытки. Суда выходят на лов лишь потому, что стоять еще дороже получается.
- Страна пухнет от денег. Неужели нельзя заказать новые суда или, на худой конец, двигатели?
- Здесь есть две проблемы. Первая: верфи забиты, а заказать невозможно. Я имею в виду иностранные верфи. Мы, к сожалению, за все годы советской власти хорошо научились строить только корпуса. И до сих пор их умеем делать хорошо. Поверьте, мы значительно лучше корпуса делаем чем испанцы. А нужен двигатель, навигация, тралы и так далее. Что касается двигателей. Сегодня корпорации "МАК", "МАН" "Хендай» и другие принимают заказы на производство судового двигателя на 2011 год. Если вам очень повезет - на 2010-й. Вы должны сделать предоплату и 3 года ждать пока вам сделают двигатель. В России двигателей среднего класса не производят. Мы сейчас пытаемся присмотреть площадку, на которой можно было бы развернуть производство двигателей по лицензии, но даже по самым оптимистичным оценкам пройдет несколько лет прежде чем мы сможем его запустить. Это одна беда
А вторая проблема - финансовая сторона. Нормальный пароход, среднетоннажный, сегодня стоит 15-17 млн. долларов стоит, крупнотоннажный - от 30-ти млн. долларов. Малый 500-700 тысяч.
Мы будем жить теперь по-новому
- И что дальше? Как в анекдотической радиограмме: настроение бодрое, идем ко дну?
- Если уж начали говорить крылатыми фразами, то - не дождетесь! Именно сейчас происходит перелом нынешней ситуации. И по экономико-технической, и по другим составляющим.
Во-первых, мы прописали в законе норму, что квоты рыбакам теперь даются на 10 лет. Квоты на 10 лет - необходимость. Невозможно работать в условиях, когда сегодня есть квоты, а завтра нет. Когда государство раздаст вам карты, а после этого скажет, что будет играть с вами в шашки. Это огромный шаг вперед, который уже сделан. Рыбак понимает, что если он добросовестный (не нарушает закон, не занимается браконьерством), то на 10 лет государство дало ему право пользоваться этими ресурсами. Этого срока достаточно для того, чтобы взять кредит, построить и окупить судно. Второе - мы планируем на правительственном уровне решить два важных вопроса по этому направлению. По субсидированию кредитов на покупку судов. У нас есть соглашение с Россельхозбанком, который готов выделить 50 млрд. рублей на кредитование рыбной отрасли. Но минимальная ставка, под которую он может дать деньги - 12% годовых. Не может он под меньшие дать, у него свои нормативы. И мы предлагаем, чтобы 8% из этих 12% государство субсидировало из бюджета. На самом деле это не очень много. На каждый млрд. рублей кредита нужно 80 млн. на субсидии. И - по субсидированию процентных ставок при ввозе в Россию судового оборудования, аналоги которого у нас не производятся.
Правительство Японии, допустим, для того, чтобы помочь своим рыбакам, какую сделали им преференцию - за счет средств федерального бюджета заменило или переоборудовало двигатели. А ЕС старый флот выкупал у рыбаков для того, чтобы процесс замены прошел быстро и безболезненно для отрасли.
- А они построят новые суда и уйдут под «удобные флаги». И станет ловить русское судно с русским экипажем под флагом «великой» морской державы Монголии. Или, к примеру, Камбоджи...
- Мы в этом году разработаем правила, по которым будем выделять квоты на 10 лет, начиная с 2009-го по 2019-й. И будет четко прописано в законе, что квоты станут выделяться только тем компаниям, у которых суда в российской собственности и под российским флагом. Да, сейчас у нас суда ходят под «удобными» флагами. Но если для грузового флота это еще объяснимо: они берут его, потому что им так дешевле фрахтоваться и строиться, то когда мы говорим о нас - помилуйте! Это природные ресурсы России, поэтому их должны вылавливать российские рыбаки на российских судах и по юридической принадлежности. А иностранные компании нечего пускать не только на промысел, но и их капитал в наши рыбопромысловые компании.
- Не слишком ли круто? Вроде рыночные отношения...
- А вы попробуйте купить чуть-чуть акций любой, скажем, исландской рыбопромысловой компании! У вас ничего не получился. Или норвежской. Вроде рынок - все открыто. Но рыбный промысел - это стратегия, это национальные компании. Переработка на берегу - сколько хотите, хоть миллиард. Но что касается промысла, у всех государств одна позиция: извините, это мы сами. В принципе, у японцев то же самое. У корейцев то же самое. Это нормальная международная практика. Я вам уже говорил, что еды становится все меньше.
Иностранцев интересует не столько наш нынешний флот, сколько участие в капиталах российских компаний, чтобы иметь возможность работать в наших водах. Чтобы было понятно, о каких масштабах идет речь, поясню. В одной гонконгской компании есть комната-музей, где на одном из фото сфотографированы папа и сыновья на джонках. Основатели компании, которая сейчас получила 700 млн. долларов от правительства Китая беспроцентного и безвозвратного кредита на скупку акций российских рыболовецких компаний.
Один серый, другой черный...
- А браконьеры? Ведь это явление приняло уже промышленные масштабы.
- Здесь надо четко разделить. Если мы говорим о людях, которые просто пришли, взяли две 3-литровые банки лососевой икры и ушли - это не браконьеры. Это скорее традиция, жизненный уклад, что в Приморье, что на Магадане. А настоящие браконьеры на реках хорошо организованы, технически оснащены и все - чьи-то. Они либо прокурорские, либо милицейские, либо пограничные, либо еще какого-то ведомства. Их порой забрасывают вертолетами. Если одно силовое ведомство ловит браконьеров, значит, через неделю поймают браконьеров, которых крышуют в этом ведомстве. Ладно были бы, допустим, просто милицейские. А то ведь есть браконьеры ОМОНа, браконьеры УБОПа, бог знает кого. На Волге, что далеко ходить, в августе как раз перед Госсоветом с губернатором ехали. Байда (так называется браконьерское суденышко) среди бела дня, посреди Волги свои сети выбирает. А попробуй, возьми его - прилетят заступники.
Сегодня мы начинаем переламывать ситуацию, и вернемся, может и не в этом году, к тому, чтобы на воде был один хозяин: рыбинспектор.. Но с материковым браконьерством одна ситуация, а на море - немного другая.
- Не так давно в рамках борьбы с браконьерством было принято решение уничтожать конфискованный улов. В чем смысл? Ведь можно было бы продукты реализовать людям.
- Смотрите, что происходит. Если конфискованный товар пускать на реализацию, то кто-то будет получать от этого доход. А значит, браконьерство опять будет экономически стимулировано. А штрафы для них, что слону дробина. Вот хотя бы на примере осетровой икры. у нас в стране всего лишь 9 тонн икры в год может производиться. Все остальное - нелегальная добыча. Чтобы было понятно, ФСБ считало, что нелегальный оборот черной икры и осетровых достигает примерно миллиарда долларов в год. И не зря против него боролось мощнейшее лобби. Более того, закон об уничтожении конфиската, уже подписанный всеми министерствами и ведомствами, был утрачен где-то. Фактически растворился в воздухе, и его пришлось пересогласовывать по новой с самого начала. Так и не нашли у кого, где пропал. А ведь было пять поручений президента по этому закону, прямых. Лобби колоссальное. И на Дальнем Востоке, и на Волге, и на Дону. И не забывайте, наши азиатско-тихоокеанские партнеры очень обеспокоены тем, что мы делаем и какими шагами в каком направлении идем. Я имею в виду, рыбаков, а не правительства стран. У меня есть оперативная информация, что гонконгские компании даже выделяли деньги, чтобы некоторые положения закона не были приняты. По понятным причинам: минтай, допустим, для Китая - товар стратегический. А минтай у нас составляет примерно 30% от общего улова. Мы ловим его около миллиона тонн.
Мы не против экспорта минтая. Тем более, что миллион тонн нам для внутреннего потребления не нужен. И потому - давайте экспортировать. Но давайте это делать легально, прозрачно, по реальным ценам.
- А что делать с криминальным выловом на море?
- Надо совмещать силовые методы с техническими и экономическими. И работать по международному сотрудничеству. Какие основные виды браконьерства? Есть иностранцы, которые занимаются им «по-черному». Например, проходят из точки А в точку Б через нашу экономическую зону. Это если он запросит еще разрешение. А зачастую, просто идет, никому ничего не сообщая. А пока идет - ловит. С этими никакие законы не действуют. Тут нужны только силовые меры. И мы полагаем, что надо сделать так, как было в СССР. На самом деле, была бы политическая воля, а закрыть все Охотское море можно двумя пароходами. Это только так кажется неспециалистам, что в море можно плыть направо, налево, куда хотите. На самом деле в море тоже существуют дороги, наиболее выгодные пути и т.д. Мы хотим построить 10 скоростных судов рыбохраны на Хабаровское заводе, которые смогут дать до 40-50 узлов. И ни одна самая современная рыбацкая шхуна - китайская или корейская - такую скорость не разовьет. Особенно на волне. Перекрыли район, сообщили пограничникам - они вышли и осуществили силовое задержание. Я вам хочу сказать, что мы только начинаем эту работу, но уже корейские суда в Охотское море не рискуют заходить.
- Наши ведь тоже браконьерят. И не меньше.
- Сейчас зачастую рыбак идет на нарушения закона (то же браконьерство) не потому, что он негодяй. Его экономика толкает на преступления, чтобы свести концы с концами. Причем, браконьерят и легальные рыбаки. Бывает, что наше судно выходит в море, ловит легально, но капитан, допустим, подавая ССД (судовое суточное донесение), либо говорит, что он в пролове, либо преуменьшает вылов, чтобы у него накапливался неучтенный запас. Никого же нет в море. Потом к нему подходит перегрузчик в море с удобным флагом. Они рассчитались между собой здесь прямо на коленке. Перегрузчик пошел в Японию, а наш честно продолжает ловить и возвращается с грузом в соответствии с квотой. И мы намерены запретить перегрузку в море.
Но самое главное, надо наладить систему портового контроля. Такую, как у нас с норвежцами, как работает в ЕС.
У нас есть соглашения, по которым мы даем третьим странам ловить рыбу в наших водах. Допустим, нам японцы дают ловить лимонеллу у себя, мы им даем ловить минтай, чтобы не было браконьерства. Есть протоколы, где все квоты расписаны. Вплоть до последней тонны. У нас судно, которое ловило в Баренцевом море или в Норвежском, ни в один порт ЕС и РФ не может зайти без того, чтобы государство флага не подтвердило легальность груза. Т.е. капитан дает радио перед заходом за несколько суток в порт - на борту 500 тонн трески. Как только судно дает радио, государство флага должно подтвердить: да, действительно, разрешение было выдано, и у капитана есть право иметь на борту 500 тонн. Если нет - у нас был в прошлом году такой случай - судно мыкалось, не могло войти никуда до тех пор, пока рыба не сгнила. Более того, такое судно попадает в черный список и на будущий год это судно не выйдет в море и не получит разрешение на вылов, потому что оно попало либо в черный список, либо в серый.
- С норвежцами понятно. А японцы, корейцы готовы на такие шаги?
- На Дальнем Востоке, к сожалению, портовый контроль ни те, ни другие не хотят. Они говорят: да, это очень важная тема, мы согласны, надо изучить вопрос, давайте подумаем, но - это ваша экономическая зона, мы не знаем какие там документы, откуда мы знаем, что они поддельные у тех капитанов, что приходят в наши порты. А принять наших инспекторов отказываются.
Меж тем, у них уже выросла целая индустрия по переработке нашей браконьерской продукции. Вылавливается тот же минтай, подгоняется перегрузчик. Который и уходит с этой рыбой в Китай. Компания «Пасифик Андес» построила уже фабрику по переработке рыбы, на которой заняты 30 тысяч человек. И у нас уже в магазинах можно встретить упаковки филе минтая с надписью made in china. Понятно, что официальные власти и Японии, и Кореи, и Китая не очень сильно хотят нам помогать в деле борьбы с браконьерами.
За границу - через биржу
- И что, история с дальневосточной географией так и будет тянуться?
- Вот уж нет. Сейчас как. Границы России - это 12-тимильная зона, а дальше начинается наша исключительная экономическая зона. Мы эту калиточку прикрываем с 2009 года. И все, что выловлено в нашей 200-мильной зоне, должно будет доставляться для российского таможенного оформления.
- Скандалов международных не боитесь?
- По какой причине? Это международная практика. Сейчас такая позиция практически у всех стран. Что касается того, что вы должны выловить в море и вернуться в порт оформить - даже африканские страны давно уже это используют. У нас у самих был случай, когда выделенную южнокорейцам квоту на сайру они перепродали тайваньским субподрядчикам, заплатившим Корее деньги. Казалось бы, квота оплачена, рыба выловлена в наших водах, но корейцы поставили условие перед тайваньскими рыбаками: сначала зайдите в порт Южной Кореи, оформите, после этого можете плыть на свой Тайвань и там делать с ней, что хотите.
Та же самая ситуация была и на Аляске. Когда американцы объявили о том, что они закрывают зону, и вся продукция должна доставляться на берег, японцы чуть не хором выступали, что у Америки берег не готов, не хватит портов и так далее. И получили в ответ: не волнуйтесь, все у нас будет.
Что же касается экспорта рыбы, выловленной нашими рыбаками, то со следующего года он на 100% будет осуществляться через биржу. Там продавец узнает название покупателя уже после завершения сделки. Вы видите товар, цену, количество, все, кроме фирмы. Чтобы сговора не было. Чтобы лососевые или крабы не уходили по липовым контрактам по цене кильки, как сейчас.
Но и это тоже еще не все. В идеале мы хоти, чтобы и наши компании, и иностранные строили перерабатывающие производства на нашем побережье.
- Андрей Анатольевич, это уж фантастика какая-то. Японцы выловят нашу рыбу, у нас ее переработают, может, еще и продавать будут не у себя, а в России?
- Что же здесь фантастичного? Смотрите, в прошлом году мы выловили 3 млн. 250 тысяч тонн рыбы, 1 млн. 300 тысяч поставили на экспорт, миллион сто завезли. Из последнего на самом деле к нам вернулась переработанной какая-то часть нашего же продукта. Мы как лесники. Они «кругляк» отправляют, а мы колодку рыбную. И потом получаем корейские крабовые палочки, консервы и так далее. А ведь рынок подчиняется законам бизнеса. Зачастую цены на внутреннем рынке у нас уже выше, чем на внешнем. К примеру, та же красная икра в России в 2 раза дороже, чем в Японии. Никто не неволит: хотите все это продавать на экспорт - пожалуйста. Но - после уплаты пошлин. И если вам самим это выгодно.
Мы намерены более пристально изучать эту проблему и вполне может быть, что на продукцию, аналоги которой производятся в России или просто с большой добавленной стоимостью, будем повышать импортные пошлины. И, наоборот, снижать, на ввоз сырья. Давайте уж лучше вы к нам со своим производством, а не мы к вам со своим «кругляком».
А что касается переработки, то приходите, стройте заводы. Мы приветствуем инвестиции в береговую переработку. Как везде. Возьмем то же Марокко, где у нас 12 судов может присутствовать одновременно в их зоне. Мы можем поймать в год 120 тыс. тонн рыбы там. Мы эту квоту осваиваем к июлю. У них еще есть 80 тыс. тонн, так называемая совместная квота. Они говорят: пожалуйста, стройте рыбоперерабатывающую фабрику на территории Марокко, ловите рыбу в марокканских водах и сдавайте ее, жарьте, парьте. После этого, когда переработаете, можете везти в РФ.
И это уже дает плоды. В Невельске, например, намечается очень перспективное частно-государственное партнерство. Государство создает инфраструктуру (краны и железная дорога), а бизнес готов вложиться в морозильники, переработку, фабрики. 30% от всей суммы частный бизнес уже готов вложить. Серьезный бизнес уже понял, раз мы везем всю рыбу оформлять на территорию РФ, то и переработку выгоднее налаживать здесь же. Одно тянет за собой другое.
- И когда и к каким результатам мы придем в результате этих усилий?
- К 2015 году мы хотим фактически удвоить вылов рыбы и довести его до 6 млн тонн, чтобы выйти на научно обоснованную норму потребления рыбы населением. Мы хотим, чтобы доля отечественной продукции была не меньше 85% на внутреннем российском рынке. Сегодня в целом по стране импорт рыбы и морепродуктов занимает 33%, а в Москве - 75%. А ведь 25% импорта - это уже критично. Сначала вам рассказывают, по какой цене вам продадут товар, а потом уже выставляют условия, при каких эта цена будет действительной.
Негоже морской державе отдавать свой рынок. Тем более, когда мы видим, что это ведь на самом деле та же самая наша собственная рыба. Мы что, самые безрукие, самые убогие, и не в состоянии филе минтая себя обеспечить?
Политическая воля - это стартовые колодки
- Дела в рыбной отрасли шли ни шатко, ни валко, и вдруг в прошлом году все завертелось с неимоверной быстротой. С чего такая активность?
- Толчок был дан на заседании Госсовета в Астрахани по рыбной отрасли. Президент выслушал доклад и спросил: «Это наша зона экономическая или чья?» Он очень быстро все схватывает. По вопросам, что он задавал, попадание в суть проблем, что называется, в яблочко. А после, на Камчатке, состоялся откровенный разговор рыбаков с президентом. Когда за стол присели. И он говорит, ну, давайте, по первой. Он-то чисто символически рюмку поднимает, а они всерьез, по полной. Начали они ему говорить о своих проблемах. И как раз в том ключе, что я предлагал. Он на меня посмотрел, а я ему говорю: «Вы на меня не смотрите, мы с вами вместе приехали. Это они сами так думают. И это не переодетые чиновники, у которых глоток от сознания того, что происходит, в горле застрял бы. Владимир Владимирович, если есть политическая воля, то мы порядок наведём, мы сможем это сделать». И он сказал: «Вперед, делайте».
Конечно, мы не будем бегать к нему по каждому вопросу, дергать за пиджак и просить: «Дяденька, помогите».
- С одной стороны - политическая воля. С другой - засилье коррупции и бюрократов. Что побеждает?
- Воля президента не просто декларируется. Всякий раз по итогам совещаний или заседания Госсовета выходят поручения президента. Мы в подготовке этих поручений принимаем непосредственное участие. Сейчас мы имеем ситуацию, когда мы приходим в ведомство и говорим: «Товарищи дорогие, видите - это поручение президента. И нам надо его выполнять. Так что, если вы против, вы так и скажите. И мы доложим наверх, что мы выполнить не можем, потому что такое-то ведомство считает, что этого делать не надо». Очень действенно получается. Да, пытаются выхолостить, заговорить. Но, есть база. Поручения президента - это как стартовые колодки у бегуна. База есть. Есть от чего отталкиваться. А бежать, конечно, надо самому. Но это всегда так
- Но все же - бежать или преодолевать полосу препятствий?
- Не буду скрывать. Противодействие очень жесткое. Через месяц после того, как я пришел, подписал приказ по Камчатке, по началу путины. А разрешение на вылов рыбы тогда выдавал Россельхознадзор. И получилась, что приказ есть, а разрешения нет. Рыбаки начинают криком кричать: «Это же путина, тут вопрос дней. Она пройдет и все». Я вышел на прямую связь с губернатором Камчатки, с Министром сельского хозяйства, с его замом. И нам всем потребовалось четыре дня, чтобы этот вопрос разрешить. Хотя, по идее, все, что я мог сделать на тот момент, сделал. Приказ подписал и мог бы и дальше сидеть. Но ведь важен результат, а не процесс.
Ну не могут люди, приезжающие из разных регионов, Мурманска, Камчатки, Сахалина, словно бы сговориться между собой и говорить одно и то же. Что всякие конторы государственные и окологосударственные намекают, что за бумажку надо шапку по кругу пускать.
Когда я сюда пришел, то сказал, что нам нужен единый орган регулирования. Нельзя бегать по кругу между восемью ведомствами для решения любого вопроса. Ведь поручения президента в этой области с 2004 года не выполняются. В любой коммерческой компании уже бы выгнали взашей любого менеджера. Если вы руководите три года и не выполняете поставленных задач. О чем тут говорить? А пока все это идет по кругу, то всегда есть объяснения из серии «это не мы, это они не сделали, они плохие» и так далее.
Мы сказали: «Нам нужен единый орган». Госкомрыболовство должно стать органом, который бы совмещал в себе и нормативно-правовую деятельность (Минсельхоз), и контрольно-надзорную (Россельхознадзор), и управление госимуществом. И многие чиновники стали смотреть на меня с ласковой, сочувствующей улыбкой. Как доктор на больного. А самые откровенные говорили напрямую: «Поработайте год-два, успокоитесь, это пройдет, это нормально». Но мы доказали, что это нужно. И по факту у нас полномочий на сегодня, пожалуй, что и больше, чем у любого министерства. Не беря силовые. Не потому что мне хочется больше власти. А потому что иначе мы просто вязнем в согласованиях.
- Я полагаю, во всяких там «...надзорах» вам за это спасибо не сказали?
- Да нам дальше жить нельзя с такими административными барьерами! К примеру, вы на Камчатке произвели икру. Но там нет железных дорог. И вы везете в порт Владивостока. Вам Россельхознадзор дает бумагу. Заметьте, речь идет о легальной икре. А во Владивостоке Россельхознадзор по Приморскому краю заявляет вам: «бумага, выданная на Камчатке, у нас не считается, вам надо получить нашу». И когда, уже скрипя зубами, покупаете новую бумагу и привозите икру в Москву, здесь уже местный Россельхознадзор заявляет: «Это все пустое, для торговли в Москве вам нужна другая, наша бумага». А потом мы удивляемся, почему у нас икра стоит в 2 раза дороже, чем в Японии. А она никак не может быть дешевле, потому что на пути икры к нашему столу стоит «семья-то большая». Мы хотим сделать так, чтобы, если допустить, что Россельхознадзор имеет право давать такую бумагу, то пусть она будет одна.
И не только Россельхознадзор. Еще 4-5 организаций областных, начиная с ветеринарных, у которых есть полномочия, но, как вы понимаете, нет бюджета. А потому возле каждой из них организовано какое-нибудь МУП или ГУП, и вас туда прямым ходом направляют: «Идите к ним, они все знают, они для вас все сделают. Быстро и качественно». За деньги, естественно. Даже объемы изъятий рыбы на анализы уже приобретают какие-то промышленные масштабы. Мурманский траловый флот в прошлом году сдал только «на анализы» несколько тонн только трески. И заплатил порядка 2,5-3 млн рублей за справки. Ясное дело, ни одного хвоста им не вернули
Мы сейчас готовим единый порядок мероприятий в порту для работы с рыбаками. Премьер нас поддержал. 2 часа времени на все. Успели контролирующие органы - молодцы. Не успели - пусть с ними их руководство разбирается, почему они не успели. Ведь сейчас, если корабль подошел с промысла за 2 часа до окончания смены, ни пограничники, ни таможенники на него не пойдут. Более того, надо найти и оплатить для них катер, чтобы они проверили судно. А это уже ни в какие ворота. Слушайте, на это дело деньги из федерального бюджета выделяются.
Будем и дальше рвать коррупционные цепочки. А корабли, на которых браконьерят, будем конфисковывать. И если не продадим на аукционе, то реализовывать на металлолом. Почему через аукцион, тоже понятно. Потому что сейчас компания, у которой отобрали судно, перерегистрируется, приходит в госорганизацию и берет его в аренду за копейки. Пошли мои руководители территориальных органов в местные отделения Росимущества выяснить судьбу конфискованных судов, а им в ответ: «Все суда уже в аренде». Но мы это тоже сломаем. Недолго такой практике жить осталось. Тем более, что руководство Росимущества нас в этом активно поддерживает.
- Если политическая воля сохранится после выборов президента. У вас такая уверенность есть?
- Уверен, эта воля не иссякнет после выборов в связи со сменой первого лица. Во-первых, если Путин пообещал, что будет премьер-министром, то он, наоборот, приблизится к решению тех вопросов, которыми занимается правительство, в том числе и наш комитет. И приход нового премьер-министра лишь придаст дополнительный импульс.
А во-вторых, президент не зря говорит о преемственности. Я вообще, уверен, что он на самом деле ничего зря и просто так не говорит. С другой стороны, мы с Дмитрием Анатольевичем Медведевым также ездили, говорили с рыбаками в Мурманске. Он был удивлен тем, какой хороший конкретный состоялся разговор. А рыбаки вообще говорить не боятся. Медведев тоже погружен в тему. И он пообещал, что мы эту тему не оставим. Какие еще гарантии сохранения воли здесь нужны? А дальше уж сами. Как всегда.
Так что Россия сосредотачивается! Не такое сдюжили...
